Названы способы преодоления «дедовщины» в армии
Термин «дедовщина» — параллельный формат взаимоотношений между военнослужащими-срочниками общепризнанно перестал существовать как явление в армии, однако повсеместно звучит сегодня без всякой связи с военной службой. Об этом в своем блоге радиостанции «Это Москвы» пишет доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский.
«Еще недавно такое страшное для российских матерей слово, нынче можно услышать применительно и к иерархии в театральной среде, и к интригам в фигурном катании, и Бог знает где еще, — считает Никита Кричевский. — Видимо, филологи скоро озаботятся изменением лексического значения "дедовщины", сформулируя что-то на тему "жестких, порой конфликтных проявлений профессиональной и иной общественной иерархии". А армейское значение в словарях будет обозначиться как первоначальное, ныне устаревшее».
Никита Кричевский пробует взглянуть на «дедовщину» через призму широко известной в современной институциональной теории проблемы безбилетника, в данном случае — военнослужащего, желающего пользоваться благом, доступным всему солдатскому сообществу, но не желающего нести за пользование им соответствующие издержки. И даже пытающегося присвоить права на это благо. Кроме того, исследователь попробовал понять, что же позволило изжить «дедовщину» в армии, фактически отправив ее на «дембель».
По мнению Кричевского, безбилетник в армии в мирное время — это призванный на срочную службу защитник Родины, стремящийся к максимизации собственных выгод за счет и в ущерб положению других сослуживцев. «Дед» в армии заинтересован в облегчении несения службы посредством перекладывания своих обязанностей на других военнослужащих. И это не лобовое отлынивание от всех нарядов. «Отстоять дневальным положенные два часа время от времени приходилось, а вот тот же наряд по кухне таил в себе скрытые возможности избежать влажной уборки полов посредством всем известной "машки"), — считает исследователь. — Здесь же припомним материальные преференции, как-то дополнительное питание за счет присвоения рациона или налогообложения передач (посылок) служащих младших призывов, "право первой ночи" при обновлении военной формы, делегирование вышедших из строя предметов экипировки "молодым" в обмен на их более свежее облачение».
Кроме того, «старослужащий» желает обрести дополнительное свободное время для отдыха, интеллектуального или физического развития, общения с сослуживцами из других подразделений, самовольного оставления части, извлечения выгоды от участия в нелегальных экономических отношениях, подготовки к демобилизации (подгон «парадки», оформление «дембельского альбома», выполнение «дембельского аккорда»).
«Дед» преследует оппортунистические духовные интересы, с материальной сферой никак не связанные. «Эти интересы наиболее часто проявляются в стремлении морально и физически унизить молодых сослуживцев, потешить тщеславие и самолюбие, реализовать собственные властолюбивые представления об окружающем, выместить негативные эмоции, оставшиеся от службы в предыдущие периоды, реализовать другие подсознательные и осознанные комплексы, пришедшие "служить" вместе с военнослужащим», — пишет Никита Кричевский.
Причины успехов военного ведомства по преодолению «дедовщины» Никита Кричевский видит в сокращении срока службы до года и перехода значительного набора военнослужащих по контракту. «На мой взгляд, главное — это, так скажем, воспрявший в армии России современного образца и снова почувствовавший себя человеком офицер. И прежде всего — младший офицер, который ближе всего к бойцам-срочникам. Ведь если взводный, ротный — служат за совесть, это гарантирует круглосуточный контроль за бытовой жизнью подразделения. "Дедам" просто не разгуляться», — убежден ученый.
Еще одну важную деталь в преодолении этого пагубного явления Кричевский видит в подготовке специалистов по относительно новой профессии «военный психолог», поскольку «военная психология — специфический подраздел социальной психологии с использованием как дедуктивного, так и индуктивного (от общего к частному и наоборот) способов формирования специфической армейской коллективной психологии. И это, без преувеличения, прорыв», — подчеркивает исследователь.
По убеждению Никиты Кричевского, объективно изменившиеся к лучшему условия службы и снижение страхов привели к тому, что от призыва стали уклоняться меньше. Соответственно, «в ряды» стало попадать больше образованных и культурных юношей, которые объективно менее склонны унижать себе подобных.
«И тем не менее, кривые паттерны уже успели развиться на «гражданке». И не в виде традиционного кураторства или исторического наставничества, а именно как «дедовщина» по самому широкому кругу общественных отношений, от социальных и национальных страт до профессиональных коллективов. Можно, конечно, попробовать уничтожить косные социальные форматы армейскими методами, но боюсь, не все у нас фанатеют от цвета хаки», — завершает мысль Никита Кричевский.
